Иллюзия свободы воли и идентичность

Комментарий на статью С. Спенса “Свобода воли в свете нейропсихиатрии” (Sean A. Spence. Free Will in the Light of Neuropsychiatry. // Philosophy, Psychiatry & Psychology PPP, Vol. 3, № 2, June 1996, pp. 75-90).

Пережогин Л. О. (Москва).

Статья напечатана в Независимом психиатрическом журнале № 1/ 1999.

В античности в европейской культуре представление о воле, как неотъемлемой части психической жизни человека, в корне отличалось от возобладавшего в настоящее время. Так, Сократ сравнивал волю с направлением (в смысле действия) полета стрелы [5], понимая под этим неоспоримый факт, что стреле все равно суждено сорваться с тетивы, но воля позволяет ей это сделать лишь тогда, когда верно выбрана цель. Философы школы Платона определяли волю как “целеустремленность, соединенную с правильным рассуждением; благоразумное стремление; разумное естественное стремление” [6]. Зенон противопоставлял волю желанию [2]. Греческие философы приписывали воле в основном сдерживающую роль. В их понимании воля выполняла скорее роль внутренней цензуры, чем являлась творческим агентом.

Современное представление о воле обогатилось за счет приписывания этому понятию дополнительных характеристик. Например, Юм, определив волю как “внутреннее впечатление, которое мы переживаем и сознаем, когда сознательно даем начало какому-нибудь новому движению нашего тела или новой перцепции нашего духа” [9], фактически указал на то, что (1) человеку присуще сознание воли, оно носит характер переживания, (2) волевые акты осуществляются сознательно, (3) волеизъявление предшествует действию. Более того, в современном философском понимании воля стала неотделима от действия, “каждый истинный, настоящий непосредственный акт воли в то же время и непосредственно - проявляющийся акт тела” [8].

Вопрос о свободе воли непосредственно вытекает из вопроса об ответственности за свои действия. У античных авторов воля противостоит действию (“благая воля” в понимании блаж. Августина) и не мыслится несвободной, поскольку воля в античности не нуждалась в оправдании за совершенные действия. Греческий фатализм позволял действию совершаться и в обход запрещения, наложенного волей. Но судьбе были подвластны даже боги, оттого действия и воля рассматривались независимо. Судьба могла распорядиться действиями индивидуума по своему усмотрению, не повлияв никак на свободу его воли, наложившей на данное действие свое вето.

В нашей современной культуре ситуация противоположна. Существенный отпечаток на философское понимание воли отложило христианство, и мы с тех пор не можем прийти к решению, поскольку если мы признаем абсолютную свободу воли, нам придется взвалить на свои плечи небывалый груз ответственности, признав несвободу воли, мы в первую очередь, лишаемся возможности призвать к ответу другого. И даже чрезвычайно мужественный и откровенный в своих суждениях Шопенгауэр, рассуждая о свободе воли, отвечал на самом деле на другой вопрос: “Можно ли свободу человеческой воли доказать из самопознания?”. Ответив “нет”, Шопенгауэр практически пресек дальнейшие философские попытки разрешить вопрос о свободе воли.

В рамках физиологии и психиатрии воля рассматривается как психический процесс, заключающийся в способности к активной планомерной деятельности, направленной на удовлетворение потребностей человека. Деятельность рассматривается как произвольная целенаправленная тогда, когда она осуществляется в соответствии с представлениями о конечных результатах, когда она контролируется на каждом из этапов. Волевой процесс связан с мотивационной сферой, побуждениями, желаниями, которые становятся осознаваемыми целями поведения [7]. Формулировка определения наводит нас на следующие умозаключения: (1) способность может быть нарушена, (2) потребность может быть проявлением патологии, (3) представление о конечных результатах может быть искажено, (4) контроль за деятельностью может отсутствовать, (5) может страдать проецирование процессов в сознании. Таким образом, волевые процессы, как и другие процессы высшей нервной деятельности, составляющие психику человека, могут нарушаться в результате возникновения психического расстройства. Не исключена и вероятность, что психическое расстройство будет представлено исключительно феноменами, отражающими нарушение волевых процессов.

Ясперс выделял переживание первичного, лишенного содержания, не имеющего определенной направленности влечения, переживание естественного инстинктивного побуждения, бессознательно направленного к некоторой цели и переживание волевого акта, имеющего осознанную цель и сопровождаемого осознанным представлением о средствах и последствиях достижения этой цели. И если влечения и инстинктивные побуждения есть борющиеся мотивы, определяющие поведение человека, то собственно волевой акт представляет собой решение, возникающее как результат взвешивания аргументов “за” и “против”. Волевой акт осознается. Это личностное “я хочу” или “я не хочу” [10].

В рассматриваемой нами работе Spence (1996) указывает на осознанное переживание свободы воли как на одно из основополагающих понятий в феноменологии человека. В то же время он ставит волю человека в зависимость от окружающей среды, от природы в целом. Действительно, исходя из определений влечения и инстинктивного побуждения Ясперса, и их роли в поведении, логично утверждать, что свободен лишь сам акт выбора между продиктованными мотивами. Сами мотивы не определяются волей. Ниже, формулируя концепцию свободной воли, Spence постулирует ее слагаемые: (1) сознание свободы выбора действий, (2) сознательное прогнозирование результата, исходя из имеющегося опыта, (3) абстрактное убеждение, что наша воля свободна. Автор справедливо отмечает, что данные проявления способны реализовываться и порознь, например сознание свободы в отношении определенного действия может сочетаться с убеждением, что действия в целом, как таковые, обусловлены воздействием природных условий или внутренне детерминирующих факторов.

Развивая свою мысль, автор предлагает рассматривать свободу воли в трех аспектах по отношению к действию: (1) сенсомоторное чувство, сосуществующее с действием, (2) осознанное убеждение, сопровождающееся действием, (3) абстрактное убеждение, существующее независимо от специфических действий.

Важный вопрос, который поднимает автор, заключается в том, что человек необязательно осознает совершаемые им действия. Таковы например, действия, осуществляющиеся рефлекторно, без вмешательства сознания. Однако человек осознает, что действие свершилось, т.е. остается “осведомленным” о нем. С точки зрения автора, истинным критерием сознания является “осведомленность” (подобного рода) о содержании собственных мыслей, т.е. мышление о мышлении, практически воплощенная в афоризме Декарта: “Мыслю, следовательно существую”. Автор, исходя из теории многоплановости сознания, подразумевающей представление о сознании как о ряде параллельных систем, независимых друг от друга, подводит читателя к выводу, что воля распространяется лишь на ту часть сознания, о состоянии которой мы “осведомлены”.

Так ли это? Исследуя состояния измененного сознания, М. Эриксон и вслед за ним Д. Гриндер и Р. Бэндлер пришли к выводу, что сознание стремится не участвовать в переработке всей информации, поступающей на соответствующий уровень активности мозга. Однако, хотя целый ряд явлений не осознается, сознание сохраняет за ними контроль. “Если я скажу: “Вы слышите шорох, в комнате перелистывают бумагу”, то пациентка снова переведет свое сознание, чтобы проверить, правильна ли моя вербализация ее переживания. Я возвращаю обратной связью вещи, которые являются частью ее переживания, но в нормальных условиях не осознаются” [1]. Тогда стоит предположить, что картина мира представлена в сознании менее полно, чем позволяют оценить ее органы чувств, однако информация, проходящая мимо сознания, не теряется, но напротив, накапливается и используется в дальнейшем. Мало того, фрагменты информации, остающиеся в сознании, и существующие вне его, связаны “перекрестными ссылками”, позволяющими извлекать в сознание необходимые фрагменты из запасов. Принимая это во внимание, можно предполагать, что наша “осведомленность” распространяется далеко за рамки сознания.

В свете вышесказанного можно проанализировать еще один вопрос. Является ли процесс переключения сознания актом воли? Очевидно, что в ряде случаев воля принимает в этом участие. В ряде случаев, напротив, волевой акт ускользает от нашего сознания. Более того, существуют яркие примеры, когда переключения сознания совершается против воли индивидуума. Такой характер носит ряд феноменов нарушения мышления.

Продолжая свою мысль, автор приводит несколько примеров. Сначала он подвергает анализу переживание свободы воли в норме. В качестве примера он использует действия, носящие характер автоматизма, например, вождение автомобиля, игру на музыкальных инструментах. Их отличает, казалось бы, полное безволие. Автор приводит высказывания профессионального музыканта, который “играет то, что придет на ум”, певицы, через горло которой “воздух проходит, словно сквозь флейту”. В то же время, как отмечает автор, автоматизированные действия носили куда более осознанный характер в процессе обучения. Также и перед тем, как мы начинаем выполнение автоматизированного акта, мы преодолеваем некий барьер, отделяющий от пассивности, бездействия. Это сопровождается сознанием волевого акта. Ощущение пассивности в данном случае иллюзорно, а употребляемые для его описания выражения носят характер метафор. Чувство чуждости действий отсутствует. Чувства несвободы воли, присутствия чужой воли не возникает.

Развивая мысль автора, можно отметить, что переживание свободы воли по-видимому тесно связано с идентичностью осуществляемых действий, протекающих психических процессов индивиду. Идентичность в широком смысле - осознанное единство и преемственность телесных и психических процессов [4]. Если идентичность нарушается, то нарушается и переживание свободы воли по отношению к осуществляемому процессу, независимо от того, является ли он сознательным или рефлекторным.

Второй пример автора касается неврологической патологии. Он анализирует синдром автономной конечности, возникающий при повреждении медиальных участков коры лобной доли (в противоположном заинтересованной конечности полушарии) или передних отделов мозолистого тела. Больные, страдающие данным расстройством, теряют контроль над действиями руки, которая совершает порой сложные движения независимо либо против их воли. Субъективно они оценивают руку как часть своего тела, которая “взбунтовалась и делает только то, что хочется ей”, они стремятся ее контролировать, вплоть до того, что вслух отдают ей приказы, привязывают руку или удерживают ее здоровой рукой. Они никогда не приписывают ее неконтролируемые движения воле посторонних сил, но в то же время тяготятся невозможностью распространить свою волю на функции конечности. Чувства отчуждения здесь не возникает, возможно потому, что рука, несмотря на свое неконтролируемое поведение, идентифицируется с собственным телом.

В качестве психопатологического примера автор ссылается на феномен “сделанности”. Обращает на себя внимание такой приводимый автором аргумент, как достоверное увеличение числа ошибок в моторных тестах у лиц, страдающих шизофренией и испытывающих чувство постороннего контроля за их действиями в сравнении с больными, не испытывающими подобного чувства [11]. Тогда можно предположить, что ведущим патогенетическим звеном является отстранение от собственных волевых актов, т.е. расстройство идентичности, с последующим формированием иллюзии чуждости и наконец - чувства присутствия посторонней воли. Характером “сделанности” могут обладать действия, мысли, аффект и т.д. Качественным их отличием является в данном случае субъективно остро переживаемое чувство несвободы воли, выражающееся иногда в чувстве отсутствия свободы выбора. Если вернуться к гипотезе о большом числе протекающих параллельно процессов, из которых одновременно осознается лишь незначительная часть, то становится понятным, отчего процессы, на которые переключается сознание, не воспринимаются как порожденные посторонней волей. Будучи лишены переживания свободы воли, они в то же время идентичны личности.

Для объяснения описываемых феноменов автор использует данные электрофизиологических исследований моторных актов. Имеющиеся наблюдения свидетельствуют о том, что моторный акт проявляется в биоэлектрической активности мозга тремя группами потенциалов, отстоящих от движения на 850, 80-90 и 50-60 миллисекунд соответственно. Они были названы потенциалом готовности, прелокомоционным потенциалом и двигательным потенциалом. В работах Libet (1982) с помощью специальной методики фиксировался момент, когда испытуемый субъективно принимал решение осуществить движение. Оказалось, что осознанное решение запаздывает по отношению к потенциалу готовности на 350 миллисекунд. Таким образом, наше решение о моторном акте принимается постфактум, спустя 0,35 с после того, как его выполнение начато [12]. Опираясь на данные Libet (1982), автор приходит к выводу, что переживание свободы воли иллюзорно (схема 1).

Однако, продолжая анализировать работу Libet, автор приходит и к другому выводу: поскольку сознательное решение формируется хоть и с опозданием по отношению к биоэлектрическому эквиваленту начала действия, но все же до его фактического начала, следовательно, остается возможность не допустить осуществление действия. Таким образом, воля имеет право не разрешать, но прерывать действие, накладывать на подготовленное действие свое вето. Иллюзорность свободы воли, с точки зрения автора, доказана, поскольку “осведомленность” сознания возникает с опозданием по отношению к действию.

 

Автор объясняет возникновение феноменов “сделанности”, исходя из предположения о существовании двух независимых линий времени, одна из которых - “бессознательная” опережает другую - “сознательную”. При нарушении передачи информации в сознание временные координаты начала моторного акта и субъективного принятия решения могут меняться местами, и тогда возникает иллюзия “сделанности”. То же можно было бы объяснить и инверсией “бессознательной” линии времени [3] (схема 2).

Автор был бы абсолютно прав в своих выводах, если бы единственным доступным сознанию переживанием оказалось бы принятое постфактум решение об осуществлении действия. Но воле, как мы выяснили, предоставлено право прерывать действие. И прежде, чем действие будет прервано, необходимо произвести его анализ с нескольких позиций, по крайней мере, оценить последствия, соответствие личности, т.е. идентичность. Получается, что воля выполняет регулирующую функцию, отметая неидентичные личности акты. Тогда становится понятным, почему при расстройстве идентичности возникает чувство “чуждости”, “сделанности” психических явлений. Особенностью этого процесса является факт, что большинство проявлений идентичности существуют на уровне подсознания, а волевые акты осознаются.

ЛИТЕРАТУРА

  1. Гриндер Д., Бэндлер Р. Формирование транса. М.: Каас, 1994.
  2. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. - М.: Мысль, 1979.
  3. Доброхотова Т. А., Брагина Н. Н. Пространственно-временные факторы в организации нервно-психической деятельности. // Вопросы философии. 1975. № 5. С. 133-145.
  4. Кон И. С. Введение в сексологию. - М.: Медицина, 1989.
  5. Платон. Кратил. // Платон. Собрание сочинений в 4 т.: Т. 1. - М.: Мысль, 1994.
  6. Сочинения платоновской школы. Определения. // Платон. Собрание сочинений в 4 т.: Т. 4. - М.: Мысль, 1994.
  7. Судебная психиатрия: Учебник для вузов // Под редакцией проф. Б. В. Шостаковича - М.: Зерцало, 1997.
  8. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. § 18. - Минск: Попурри, 1998.
  9. Юм Д. Трактат о человеческой природе. // Юм Д. Сочинения в 2 т. Т. 1. - М.: Мысль, 1996.
  10. Ясперс К. Общая психопатология. - М.: Практика, 1997.
  11. Frith C. D., Done D. J. Experiences of alien control in schizophrenia reflect a disorder in the central monitoring of action. // Psychological medicine, 1989, 19. pp. 359-363.
  12. Libet B., Wright E. W., Gleason C. A. Readiness-potentials preceding unrestricted “spontaneous” vs. pre-planned voluntary acts. // EEG & Clinical Neurophysiology 1982, 54. pp. 322-335.
  13. Sean A. Spence. Free Will in the Light of Neuropsychiatry. // Philosophy, Psychiatry & Psychology PPP, Vol. 3, № 2, June 1996, pp. 75-90

[an error occurred while processing this directive]