КЛИНИЧЕСКИЙ РАЗБОР

Толерантность к наркотикам при шизофрении

Семинар ведет проф. А.Г.Гофман (ноябрь 1998 г.)

Материал предоставлен редакцией Независимого психиатрического журнала

Врач-докладчик Колесникова Елена Николаевна

Вашему вниманию представляется больной К., 22 лет, работает слесарем радиооборудования. В ПБ № 3 поступил 17 сентября 1998 г., повторно. Ранее дважды находился на лечении в наркологической больнице № 17 и проходил обследование по направлению РВК в ПБ № 4. В нашу больницу первый раз был госпитализирован в июле 1995 года в связи со злоупотреблением алкоголем. В этот раз поступил по путевке ПНД № 9, куда пришел в сопровождении матери. Обращение было связано со злоупотреблением в последние два-три года спиртными напитками и употреблением токсических и наркотических средств. Не удерживался на работе, осложнились отношения в семье. Отмечались периоды подавленного настроения, говорил об отсутствии интереса к жизни, высказывал мысли о нежелании жить.

АНАМНЕЗ. Наследственность отягощена. Двоюродный брат бабушки по линии отца страдал шизофренией. Отец много лет злоупотребляет алкоголем, по характеру взрывчатый, в состоянии опьянения агрессивен, часто отмечаются состояния подавленного настроения с дисфориями. Отец был освобожден от службы в армии по ст.9-б. Мать здорова, по характеру мягкая, эмоционально теплая, заботливая.

Больной родился в Москве в 1976 г., первым ребенком в семье от первой беременности. Роды протекали со слабостью родовых сил, закричал не сразу. Вес при рождении 4100 гр., рост 56 см., с 6 мес. мог стоять, пошел с 10 мес., речь в 2 года 8 мес. Первые четыре года находился под присмотром двух бабушек, затем охотно посещал детский сад. В детстве был спокойным, малозаметным, умел себя занять и играть в одиночестве. В раннем возрасте страдал диатезом, с 2 лет отмечались нарушения засыпания, длительное время принимал димедрол. В 4 года у больного родилась сестра. Помогал матери в уходе за ней, всегда опекал сестру и привязан к ней до сих пор. В школе с 7 лет. Сразу возникли трудности: был неусидчив, не слушал учителей, вставал, ходил по классу, отказывался писать или просто уходил с урока. В первом классе захотел заниматься музыкой, начал посещать музыкальную школу. Через год школу пришлось оставить, т.к. у родителей не было возможности приобрести музыкальный инструмент, однако продолжает заниматься музыкой самостоятельно до настоящего времени. В 1986 г., когда ему было 10 лет, мать по рекомендации педагогов обратилась к психоневрологу в связи со сложностями в поведении, нарушениями сна. Он долго не мог заснуть – не ложился до 1-2 часов ночи, играл, но утром вставал вовремя. Был отправлен в психоневрологический санаторий, после которого состояние заметно улучшилось: стал спокойнее и собраннее. Больной рос достаточно общительным, легко сходился со сверстниками, но по мнению матери всегда был сам по себе. Когда он учился в 4 классе, родители пришли к убеждению, что их ребенок какой-то не такой, не как все. Дома он всегда был участником необычных происшествий. В школе категорически отказывался от всех заданий, связанных с письменной деятельностью. Примерно в 12 лет он практически прекратил общаться со своими сверстниками, предпочитая людей значительно старше себя по возрасту. Говорил, что ему со взрослыми интереснее. В этот период часто удивлял родителей свои поведением. Например, когда ему было 7 лет, и они все вместе отдыхали на юге, произошел такой случай. Мальчик часто заплывал на круге слишком далеко в море за буйки, и родители решили его отучить. Заплыв с ним вместе в море, они спустили надувной круг, думая что он испугается. Однако когда ребенок заметил это, он спокойно сказал: “Круг спускается”, - резко повернул обратно и поплыл к берегу, не обращаясь за помощью ни к отцу, ни к матери и не проявив никакого страха. Мать отмечает, что чувство самосохранения у него вообще не выражено.

Были и другие странности в поведении. Однажды ночью, в четыре часа, родители обнаружили, что сына нет дома. Он играл во дворе в песочнице (больному было тогда 10 лет). Объяснил, что ему не спалось, стало скучно, и он решил поиграть в песок, поскольку не хотелось будить родителей.

С 10 лет под влиянием отца серьезно увлекся радиотехникой. В школе занимался силовыми видами спорта. 3 года занимался борьбой, плаванием, баскетболом. Лучше успевал по точным дисциплинам, самостоятельно изучал математику, физику. Со слов матери до сих пор занят проблемой вечного двигателя. Отличался увлеченностью: чем бы не начинал заниматься, полностью уходил в это дело, забывая обо всем.

В детстве любил книги. Называет любимыми “Алису в стране чудес” и “Маленького принца”, так как “они простые и мудрые”. У удовольствием читал стихи Пушкина, Тютчева, космическую фантастику Ефремова. Классы не дублировал. После 8 класса поступил в поварское училище и по окончании короткое время работал поваром. Затем устроился автослесарем. По мнению родителей с 14 лет стал непредсказуемым: не выполнял обещаний, не доводил до конца своих намерений. Например, уйдя ненадолго за хлебом, мог отправиться в гости к приятелям или уехать к одной из бабушек и вернуться домой только к вечеру. Тогда же стали отмечаться колебания настроения, чаще в сторону пониженного. К вечеру обычно чувствовал себя бодрее. Со слов матери с подросткового возраста перестал чистить зубы, примерно с 1993 года без напоминания он не умывался.

С 14 лет стал употреблять спиртные напитки. Сначала выпивал только по праздникам, в компаниях, потом стал выпивать чаще, и очень быстро пьянство приобрело постоянный характер. В 14 лет попробовал клей “Момент”, а с 16 лет ингаляция токсическими веществами стала систематической. Также употреблял бензин и растворитель №646. Говорит, что при вдыхании токсических веществ не надевал пакет на голову по соображениям техники безопасности. Позднее в 16-17 лет всегда вдыхал токсические вещества с напарником - также для безопасности, чтобы можно было подстраховать друг друга. Возникающие видения были в двухмерном измерении. Часто возникало ощущение, что что-то проникало в голову, слышал голоса и необычную музыку, которую затем пытался воспроизводить дома на музыкальном инструменте. Эти состояния иногда повторялись и вне приема токсических веществ, при засыпании. Позже стал употреблять ПЕРВИТИН. Тогда представлялось, что ему подвластна вселенная, мог координировать взаимодействие космоса и земли, слышал странную музыку, возникало ощущение, что он сам ее программирует. В последнее время больному больше всего нравится музыка Баха, так как он “не может ее воспроизвести”. Говорит, что музыка, которая не прославляет Бога, это не музыка. Принимая ПЕРВИТИН, часто испытывал состояние страха, тревоги, казалось, что окружающие люди на улице наблюдают за ним, как-то по особенному смотрят, иногда специально задевают. Дважды в таком состоянии наносил себе поверхностные порезы в области предплечий. Пробовал героин, но отказался от него через три месяца регулярного потребления. Объясняет это тем, что на глазах у него умерло много знакомых, употребляющих героин. Употребление токсических веществ объясняет тем, что ему часто бывает скучно и одиноко, что, приобретая новых знакомых, часто теряет их так как никуда не вписывается.

В состоянии опьянения, особенно в последние 2-3 года, отмечались суетливость, возбуждение. Несколько раз устраивал дома погромы, ломал мебель, бил все, что попадало под руку. Со слов матери временами себя не помнил, что-то искал, с кем-то разговаривал. Потом объяснял родителям: “ Я для этого и нюхаю, и пью”. Считает, что все вокруг живут скучно, что нужно больше думать и говорить о высоком, о смысле жизни, о том как приблизиться к истине. Рассказывает, что любит читать, наблюдать, общаться. На работе нигде по долгу не удерживается, дважды увольняли по статье за нарушение трудовой дисциплины.

В прошлом году увлекся религией, около полугода ходил к баптистам. Познакомился там с девушкой, однако через некоторое время они расстались, так как девушка сказала, что он странный. В этот период вновь стал следить за своим внешним видом, чистил зубы, регулярно умывался. Говорит, что однажды в церкви испытал снисхождение святого духа, почувствовал легкость и свободу, даже возможность пророчествовать. Было ощущение, что какая-то информация вкладывалась ему в сознание.

Из перенесенных заболеваний – детские инфекции: корь, эпидемический паротит, ветряная оспа; до 4-5 лет частые простудные заболевания; в 6 лет был фурункулез в течение 6-7 месяцев, затем частые ушибы головы во время занятий борьбой. В 15 лет - ушиб головы с потерей сознания, однако медицинских сведений нет. За два месяца до госпитализации был избит. Говорит, что потерял сознание, но сам добрался домой, несколько дней лежал.

Соматическое состояние. Повышенного питания, диспластичен, кожные покровы чистые, сухие. На обоих предплечьях старые рубцы от самопорезов. В легких дыхание везикулярное, хрипов нет. Сердечные тоны ясные, ритмичные, АД – 120/80 мм рт. ст. В анамнезе эпизоды колебаний артериального давления с артериальной гипертензией. Печень +1см из под края реберной дуги, плотная. Живот мягкий, безболезненный.

Неврологическое состояние. Жалобы на периодические головные боли, ухудшение памяти. Правая глазная щель больше левой, зрачки равновеликие, реакция на свет сохранена. Не доводит правое глазное яблоко до наружной спайки. Расходящееся косоглазие за счет правого глазного яблока. Сглажена правая носогубная складка. Сухожильные рефлексы низкие, справа несколько меньше, чем слева. Ахилловые рефлексы не определяются. Гипостезия дистальных отделов стоп. Пальценосовая проба выполняется удовлетворительно.

ЭХО энцефалография. Выраженное расширение третьего бокового желудочка. Расширение субарахноидального пространства слева. Косвенные признаки умеренной внутричерепной гипертензии.

Электроэнцефалография. Выраженные диффузные изменения электрической активности в виде диверентации и замедления ритма. Наличие полиморфной медленной активности в височных, лобно-центральных извилинах с преобладанием в левом полушарии. Дисфункция мезодиэнцефальных образований. Изменения ЭЭГ носят органический характер.

Психический статус. При поступлении ориентирован во всех сферах правильно. Движения вялые, голос приглушен, мимика несколько сглажена. Жаловался на сильные головные боли, пониженное настроение, отсутствие интереса к жизни. Продуктивной психотической симптоматики не отмечалось. Настроение резко снижено, подавлен. Суицидальные мысли не отрицал.

В отделении двигательно спокоен, ориентирован правильно, на беседу к врачу приходит в основном по вызову. Через месяц после поступления стал тяготиться нахождением в стационаре, так как начал сомневаться, что врачи смогут помочь в его проблемах. Назначенное лечение принимал аккуратно. Внешне первое время был неряшлив, не следил за прической, одеждой, не умывался. В общении был замкнут, своих мыслей и переживаний не раскрывал. С пациентами в отделении практически не общаться, говоря, что это ему неинтересно. Считал, что все замечают, что он странный, только он не понимает чем. Объясняет, что ему тяжело в больнице, так как в отделении лечатся тяжелые больные. Рассказал, что перед поступлением прочитал библию, и там было сказано, что “пришел Бог и с ним Сатана”. Считает, что это пророческие слова, так как соседом по палате оказался сатанист. В отделении первое время состояние неустойчивое: то был деятелен и просил загрузить его работой, то быстро уставал и даже отказывался идти есть. Несколько раз находился в лечебном отпуске дома. Один раз не вернулся вовремя, так как был в состоянии алкогольного опьянения. Объяснил эту ситуацию так: пошел из отпуска в больницу, но так как его не накормили дома завтраком, вернулся, залез через форточку в квартиру, а потом пошел гулять и выпил “на троих”. Рассказывал об этом без эмоциональной реакции, без смущения и без демонстративности. Было похоже, что он сам не понимает, почему окружающие недовольны. Первое время в беседе с врачом был замкнут, говорил о себе неохотно, в дальнейшем стал более откровенным, но рассказывал о себе эмоционально тускло и часто непоследовательно. Жаловался на головные боли, плохое настроение, снижение памяти.

Получал следующее лечение: дважды курс дегидратационной терапии, финлепсин, ноотропил, теотредал и леривон. На фоне лечения стал несколько спокойнее, эмоционально ровнее, собраннее, внешне более опрятен. Обычно ориентировался во времени, но иногда не мог назвать ни день недели, ни дату. Объяснял это так: “Я же в больнице, жизнь как бы остановилась, иногда откроешь глаза и не знаешь утро или вечер”. В процессе беседы не утомлялся. Продуктивной психотической симптоматики не отмечалось.

Психолог. Больной был обследован дважды: первый осмотр 25 сентября, второй - 10 ноября.

Заключение от 25 сентября. Испытуемый ориентирован правильно, хотя дату называет не сразу, вычисляет. Без затруднений вступает в контакт, говорит много и достаточно откровенно, сообщает о своем интересе к психологии, цитирует Эклизиаста. Считает себя не совсем здоровым психически. В красках описывает свое дисфорическое состояние: “ Люди меня раздражают, мне надо разрядиться”, - и в такие моменты тянет “одурманить голову чем угодно -наркотиками, алкоголем”. Описывает состояние длительной активности без чувства утомления: “Я как бы под ПЕРВИТИНом нахожусь”. В то же время никаких жалоб на свою умственную трудоспособность не предъявляет. По объективным данным выявляется истощаемость гиперстенического типа и инертность психической деятельности. Внимание колеблется, степень концентрации недостаточна. Запоминание соответствует норме – 7,7,8,9,8,9, но ретенция значительно снижена, воспроизводит только четыре слова. Смысловая память в норме. Из 18 слов пикгограммы правильно вопроизводит 14. Продуктивность мышления снижена. Категориальный уровень обобщения доступен, однако больной часто соскальзывает на конкретный уровень обощения. Ассоциативные образы пиктограммы по большей части понятны и адекватны исходным понятиям. Процессуальных нарушений мышления в данном эксперименте не обнаружено. Эмоционально-личностная сфера характеризуется возбудимостью со склонностью к дисфориям, затруднениями в интерперсональной сфере, болезненным самолюбием, эмоциональной незрелостью. Свойственны гиперстенические реакции с выраженным чувством протеста, гневливость. Под маской уверенности в себе скрывает угнетенность и тревожное беспокойство. Фрустрирована аффелиативная потребность. Таким образом, по результатам проведенного исследования на первый план выступает органический симптомо-комплекс, а именно: гиперстеническая истощаемость, инертность психики, дефицитарность внимания, недостаточность ретенции, снижение продуктивности мышления и неравномерность уровня обобщения, - у эмоционально незрелой, возбудимой, склонной к гневливым реакциям личности с болезненным самолюбием и нарушением социальной адаптации.

Заключение от 10 ноября: испытуемый пассивен в контакте, эмоционально однообразен, апатичен, говорит “Голова не грузится”. Беседует как бы нехотя, жалуется на чувство безысходности, считает себя психически больным, так как “пьет, чтобы что-то подавить в себе”. На вопрос, помогло ли ему лечение, отвечает пространно: “Мне легче от смены обстановки, ушел от домашних проблем, но не хватает свободы, воздуха. Все однотипно и одинаково и эта однотипность делает мне хуже и в этом “хуже” я и обитаю”. Объясняя свою полинаркоманию и пьянство, говорит: “Я чувствую совершенно непомерное напряжение и раздражение и я не знаю куда от этого уйти, куда сунуть голову, чем бы себя загрузить, лишь бы это дело снять”. При анализе мышления следует указать, что испытуемый опирается на собственную неконвенциальную логику. Предложенный материал воспринимает весьма своебразно. На последнем этапе классификации он складывает вместе неодушевленный предметы и людей, называя эту группу “бытие” и комментирует: “Что вещи, что люди, стараются приносить пользу для дома”. В пиктограмме есть единичные неадекватные образы: обида – дождь, потому что обидно, что идет дождь; сомнение – магазин, “захожу в магазин и сомневаюсь”. Однако эти образы не имеют вычурного характера. Можно говорить о тенденции к резонерству. Так при попытке собрать сексуальный анамнез, испытуемый начинает философствовать на тему, что такое любовь. У него получается, что любовь это принятие решения, а про чувства ничего не говорится, то есть, он уходит от предмета разговора. Мышление испытуемого некритично, что коррелирует с его незрелым негативизмом. Так в эксперименте испытуемый отстаивает свое заведомо неверное решение, комментируя: “Я вообще с людьми не соглашаюсь: если они говорят так, то я говорю как раз наооборот”. По данным MMPI, несмотря на формальную недостоверность профиля (шкала F выше нормы), можно сказать, что он идентифицирует личность весьма своебразную по взглядам, интересам и поведению с непредсказуемыми поступками, выраженным эгоцентризмом и независимостью. Очень высокая шкала K и шкалы 5, 8 и 9, при очень низких шкалах 7 и 0. Можно говорить о холодноватом нарцистическом индивидуализме и недостаточно выраженной идентифицированности поло-ролевого поведения. В проективных рисунках испытуемого отразилась некоторая выхолощенность и пустота. Вот его рисунок “Дом”. В нем отразились двойственность больного и слабая половая дифференциация. Вместо одного дома как бы два – мужской фаллический символ и женский. Кроме того, это стеклянная башня, которая со всех сторон прозрачна. Это можно интерпретировать, как очень слабые, стертые отголоски Кандинского. Страх, связанный с сексуальной сферой, ощущение беспомощности, депрессивные тенденции проявились в рисунке “дерево”. – без опоры, без листьев, зимой. Он все время говорил, что ему плохо, что у него депримированное состояние. Выявляется также интравертированность, нарушение контактов с другими людьми. Он довольно легко входит в контакт при исследовании, но отношения эти внешние, формальные Глубинного контакта не получается. Таким образом, повторное исследование подтверждает определенный психоорганический фон, выражающийся в крайне низкой продуктивности, дефицитарности внимания, сочетании истощаемости и инертности, а также некоторой примитивности рисунков. На психоорганическом фоне выявляются специфические особенности мышления: некондиционные аналогии, элементы неадекватности, резонерства, некритичность, а также весьма низкая продуктивность мышления. Эти расстройства выявляются на фоне депрессивного аффекта у шизотимной, несколько выхолощенной, негативистичной, эмоционально незрелой личности с крайне высоким уровнем внутренней напряженности.

Вопросы врачу-докладчику.

Беседа с больным.

А.Г.Гофман: Спасибо, мы сейчас это обсудим, чтобы дать рекомендации и помочь Вам.

Врач-докладчик: учитывая данные анамнеза, параклинические данные и результаты психологического исследования, можно думать о дифференциальном диагнозе между органическим процессом сложного генеза (травматического, интоксикация алкоголем и токсическими веществами) с аффективными колебаниями и психотическими состояниями и эндогенным процессом в рамках вялотекущей шизофрении с аффективными колебаниями, вторичным алкоголизмом и употреблением токсических и наркотических веществ.

А.Г.Гофман: из антидепрессантов он получает леривон. Как он переносил леривон? Каковы суточные дозы? – В начале ему давали 30 мг, а затем 60 мг в сутки. Переносил хорошо, и было заметное улучшение. – Почему сразу после поступления, когда у него отмечалась угнетенность, вялость, апатия, не назначались трициклические антидепрессанты, амитриптилин или мелипрамин? – У него отмечалось спонтанное улучшение настроения: он стал активным, деятельным.

А.Ю.Магалиф. Статус больного в широком смысле депрессивный. Депрессивная оценка своего состояния, депрессивная оценка своей жизни, всех своих предков, себя в целом. Какая это депрессия? Безусловно, с эндогенным радикалом. Возникает внезапно, среди алкогольно-наркотической ремиссии, не связана ни с какими психическими травмами, имеет суточные колебания (правда с ухудшением к вечеру). В молодом возрасте ухудшение депрессии к вечеру с тревожным компонентом всегда не очень хороший диагностический признак. Больной четко говорит о тревоге и очень нечетко мотивирует ее. Он пытался объяснить свою тревогу какими-то взглядами на жизнь, и было понятно, что депрессия имеет эндогенный радикал. Интеллект в целом высок. Он окончил поварское училище, все остальное – самообразование. Занимается английским, телевизор не любит смотреть. Больной говорит о своем предназначении с элементом одухотворенности, хотя очень иронично нарисовал картинку в деревне с балалайкой в руках, как некую идиллию своего будущего. В его высказываниях проскальзывает многозначительность. В беседе из него постоянно приходилось вытаскивать ответы: он намекнет и молчит. Расстройств мышления я не уловил, какие-то специфические расстройства мышления можно обнаружить только в эксперименте. Больной диспластичен, гипомимичен.

Теперь в отношении заболевания. Наследственность четкая, и сам больной очень хорошо об этом сказал. У него постоянно присутствует сознание болезни, он считает себя психически больным человеком, склонен к самоанализу. Сам докопался до прадеда. И прадед такой, и дед, и отец. Говоря об отце, очень ярко обрисовывает картину: и дом разрушен, и семья разрушена и души. Говорит об этом с раздражением. Сказал, что похож на отца. Отец глушит свое раздражение водкой, и он тоже. Что можно сказать о течении болезни? Уже в 2-летнем возрасте обращались к врачу. Если говорить о преморбиде и манифестации, то здесь никаких изменений нет, все одинаково, нет сдвига, все укладывается в рамки возрастной патологии. Аффективные расстройства, по-видимому, проявлялись с детства. Детские психиатры часто видят девиантное поведение, в основе которого лежат аффективные расстройства. Я думаю, в основе его девиантного поведения также лежали аффективные расстройства. В дальнейшем присоединилась очень ранняя наркотизация в широком смысле этого слова. Картина наркотизации достаточно обычна, хотя были некоторые особенности, нетипичные для банальной наркотизации ингаляторами: это ощущение, что ему что-то вкладывали в голову, и преобладание слуховых обманов. Все органические растворители дают больше зрительных обманов, и что очень характерно – цветное плоскостное изображение. Больные говорят “мультики смотрим”, причем эти галлюцинации могут возникать по заказу. Здесь ничего необычного нет. Элемент сделанности прозвучал только в том, что ему что-то вкладывали в голову. Пьянство больного носило характер, свойственный пациентам с депрессией: ему от спиртного хуже, а он все равно пьет, оглушает себя, доводя дозы до двух литров в день. Потом резко прекращает, переходит на наркотики или опять на алкоголь. Все, что они рассказал про первитин также вполне типично. Статус вообще полиморфный, но я не увидел того, что обычно бывает у наркоманов: ни легкости, ни манерности в поведении (я имею в виду манерность наркоманов). Его религиозность встраивается в его психотическую структуру. Он общается с Богом, полагая, что у него есть особое предназначение, склонен к поучительству и даже к проповедничеству. Это мы видели и в разговоре с А.Г., и в его позиции по вопросу семьи. Хотя он прав: какие дети, когда и прадед больной, и дед, и он сам. С этой точки зрения его оценка вполне реалистична. У него нет легкости суждений.

Теперь о лечении. Я думаю, что в первую очередь ему нужны антидепрессанты. То состояние, которое он сам отмечает как улучшение, наверное, результат действия теопредала. Это хороший для него препарат.

И.С.Павлов: Статус больного действительно депрессивный. Он жалуется на постоянную тревогу. Это тревога, о которой говорят, – тревога, не родившая острый психоз, задержавшаяся тревога. Характерно, что больной пытается решить проблему тревоги. Он чувствует, что не может нормально жить. Есть больные, которые этого не чувствуют, не страдают, а он чувствует и страдает. Поэтому он критически относится к своим родителям, к своей наследственности. Конечно, есть аффективные расстройства, депрессия с суточными колебаниями. Но за депрессией надо видеть апатоабулический синдром, негативную симптоматику. Депрессия маскирует у него эмоциональное уплощение. Я вижу у больного сочетание апатоабулического состояния и депрессивного синдрома. Лечение антидепрессантами нужно дополнить антипсихотическими препаратами, нейролептиками, которые бы воздействовали на негативную симптоматику. Здесь нельзя говорить о гретеровской форме шизофрении, когда алкоголизм смягчает течение болезни. Такие как он больные часто запивают и опускаются в жизни, чтобы “почувствовать жизнь”. Мне говорил один больной: “Опуститься до грязи в лужу, чтобы что-то начать чувствовать и начать выбираться”. Такие больные пьют для того, чтобы уменьшить эту анестезию, ангедонию. Конечно, здесь нужно лечение и антидепрессантами, и нейролептиками.

Д.А.Пуляткин. Речь идет об эндогенном процессе непрерывного характера течения. Это не вялотекущая шизофрения, а бредовая и, вероятно, с неблагоприятным прогнозом, если учитывать имеющуюся уже сейчас эмоциональную дефицитарность. Он очень рационально и спокойно рассказывает о проблемах, связанных с его психическим здоровьем, и рассуждает при этом не как депрессивный больной, который от этого страдает. Это, на мой взгляд, неблагоприятный прогностический признак. Я думаю, что в будущем присоединятся более яркие психотические явления.

А.Г.Гофман. Подведем итог. Начнем с психического статуса. Я думаю, что на всем протяжении пребывания больного в стационаре, доминирующим расстройством является депрессия. Структурно она достаточно сложна, потому что выявляются разные состояния. Например, достаточно хорошо описано состояние, которое было ближе к апатической депрессии (“ничего не интересует, ничего не надо”). В зависимости от того, как меняется психическое состояние, в структуре депрессивных расстройств, доминирует то элемент тоскливости, то тревоги, то апатии. Из этих трех компонентов и складывается характеристика на каждый день. Но в целом это тревожная депрессия. В чем ее особенность? В том, что эта тревога описывается больным совершенно необычно, и столь неопределенно, что иногда даже невозможно получить точную информацию, нужно задавать массу дополнительных вопросов. Обычно человек, находящийся в тревожной депрессии, волнуется по поводу своего здоровья, социального статуса, или по поводу того, что что-то может случится с его близкими. Предметом тревоги и опасений этого больного является совсем другое: куда идет мир, каков политический статус? – Все это очень далеко от тревоги, которая развивается в рамках циклотимии или эндогенной тревожной депрессии. Его самооценка - это очень рациональный взгляд на себя со стороны, но это одновременно депрессивная самооценка, где будущее представляется не очень хорошим. Ведь иногда возникали суицидальные мысли, временами была депрессия с чувством безысходности. В то же время, когда он говорит, что он больной человек, и болезнь состоит в том-то и в том-то, это очень рациональное отношение к своему состоянию, и далеко не каждый больной в депрессии и даже в субдепрессии может так оценить свое состояние. Теперь по поводу оценки его мышления. Во многих ответах я увидел склонность к рассуждательству, причем она больше заметна тогда, когда с ним начинаешь говорить на неконкретные темы – предназначение в мире и религия. Его взаимоотношения с Богом и его религиозность выходят за рамки просто религиозности больного человека. Больной человек, верящий в Бога, он может говорить об этом, как любой верующий человек. Здесь все иначе. Обращение к Богу имело в своей основе депрессивную оценку. Он обратился к Богу, потому что была безысходность, и в религии он пытается облегчить свое состояние.

В динамике состояния совершенно отчетливо видны биполярные статусы. С одной стороны - депрессия, которая, видимо, доминирует и бывает достаточно длительной, с другой - периоды, когда по словам больного “все в порядке”. Тогда прекращается употребление наркотических и токсических средств, спиртных напитков, он доволен собой, и у него полное благополучие. На протяжении последнего времени заметно, что депрессивные расстройства учащаются и удлиняются и начинают определять его психический статус.

Когда это началось? Сейчас сказать трудно. Может быть, действительно, началось в детстве. У детей все атипично. Бессонница в детстве была совершенно непонятна, а бессонница это один из компонентов аффективных расстройств. Когда он стал старше, аффективные расстройства приняли более отчетливый характер. Как он начал бороться с этим? Так, как борются многие эндогенные депрессивные больные, которым вовремя не назначили лечение, и которые по опыту знают, что и как можно изменить. Конечно, первый опыт употребления алкоголя и различных летучих веществ было банальным. Он начал употреблять в компании, чтобы быть “как все”. Но когда стали возникать депрессивные расстройства, он уже знал, каким образом изменить свое состояние, и злоупотребление различными химическими агентами имело целью облегчить состояние. Водкой он это делал так, как обычно делают депрессивные больные. Тут известны два варианта: 1) пьют для того, чтобы смягчить состояние, и тогда это небольшие порции водки, и каждый знает, сколько нужно выпить, чтобы почувствовать облегчение; 2) выпивают оглушающую дозу, чтобы отключиться и не чувствовать мучительного депрессивного состояния. Больной выпивал до двух литров. Такая высокая выносливость к спиртным напиткам характерна, прежде всего, для тоскливой и в меньшей степени для тревожной депрессии. При апатической депрессии больные часто вообще прекращают пить и толерантность снижается.

Несколько слов по поводу потребления других веществ. Совершенно отчетливо видно, что клиника интоксикации летучими веществами: бензином, клеем, растворителем, была атипична. Например, доминирование слуховых обманов. К тому же при расспросе выяснилось, что это не столько слуховые обманы, сколько вкладывание мыслей, которое впервые появилось в интоксикации, но потом – и это самое неприятное – продолжается вне всякой интоксикации. Вкладывание мыслей идет на протяжении года, причем он говорит, что вынужден отвечать поступками. Это общение с какой-то другой силой, которую он воспринимает как силу, вкладывающую ему мысли в нужном направлении. Интоксикация это выявила или что-то сдвинула, обострила. Сейчас это настоящие автоматизмы. Бредовой трактовки пока нет или не удается выявить. Есть только намек на это: Бог что-то делает, есть особое предназначение, хотя эти разговоры не получают полного развития.

Таким образом, на протяжении последнего года на фоне доминирования аффективных расстройств, преимущественно депрессивных, произошло присоединение идеаторных расстройств в виде автоматизмов и, возможно, неразвернутого бреда. Какая есть органическая патология? Есть неврологический статус, данные объективного обследования, кое-что есть и в состоянии. Если человек в депрессии лежит и готов ответить бранью и агрессией, когда к нему обращаются, - это дисфорический компонент, который чаще всего отражает органическую патологию. По данным патопсихологического исследования также есть некоторые органические признаки, однако сейчас они завуалированы расстройствами мышления и аффективными расстройствами. Вероятно, это резидуальная органика. Вряд ли это связано только с травмой или употреблением токсических веществ. Я думаю, что это было раньше. Это, скорее, более ранняя детская органика, которая сейчас проявляется. Никакого прогрессирования органических расстройств нет. Больной говорит о головных болях очень неопределенно: болит то там, то здесь, то сдавливает, то распирает. У органиков голова болит всегда одинаково, или приступами, или постоянно. У него - всегда по-разному и сопровождается какими-то своеобразными ощущениями. Голова, как бы, отворачивается в сторону. Эти патологические ощущения, для которых нет достаточных оснований, больше похожи на сенестопатии.

Как оценивать его состояние? По-моему, это эндогенное заболевание, и поскольку имеется нарастание симптоматики, - прогрессирующее заболевание. Можно сказать, что это шизофрения у резидуального органика. Форму шизофрении определить сложно. Превалирование аффективных расстройств всегда наводит на мысль, что это циклотимоподобная, то есть, относительно благоприятная форма шизофрении. Когда уходят аффективные расстройства, обнаруживается, что глубина дефекта невелика. Но здесь идет нарастание продуктивной симптоматики, появляются автоматизмы. Это говорит о том, что прогредиентность больше, чем должна быть в рамках малопрогредиентной шизофрении, и омрачает прогноз.

Теперь об особенностях интоксикации перветином. Здесь больной не сказал ничего такого, чего не может быть. Первитин – это название обработанного по определенной методике эфедрина. Иногда его называют словом “винт”, иногда первитин. Ускорение темпа мышления, возбуждение, многословие и синдром, который наркоманы называют “сесть на уши” (многочасовые разговоры, когда один слушает, а другой говорит) – это все абсолютно типичные вещи. Желание сделать добро другим людям, этот бьющий через край альтруизм, может испытывать при приеме первитина любой человек. Больше того, очень многие депрессивные больные и употребляют первитин для того, чтобы от своего мучительного состояния перейти к состоянию счастью, испытать в этой беспросветной тоскливой жизни хоть какой-то отрезок времени, когда можно почувствовать себя счастливым. Здесь нет ничего атипичного. Необычным являются вербальные галлюцинации и вкладывание мыслей.

Какое нужно лечение? Я думаю, что без антидепрессантов ничего нельзя сделать. Пока у него будет пониженное настроение, будут попытки изменить его с помощью наркотиков, токсических веществ, алкоголя. Достаточно ли только антидепрессаентов? Если у человека появляются психические автоматизмы, нужно присоединять нейролептик, в данном случае - какой-то мягкий нейролептик, так как мы имеем дело с резидуальным органиком с неврологической симптоматикой. Можно попытаться использовать этаперазин, препарат, который и повышает настроение, и является мягким антипсихотиком. Антидепрессанты надо подбирать. На последней конференции А.Б.Смулевич говорил, что при атипичных депрессиях лучше помогают серотонинэргические антидепрессанты. Не исключено, что нужно будет использовать именно эти препараты. Достаточно ли 60 мг леривона? Это приличная доза. Здесь остается широкое поле для того, чтобы амбулаторно подбирать терапию, которая может быть эффективной, но одновременно надо начать давать ему этаперазин, который не вызовет побочного эффекта и поможет преодолеть депрессию.

В заключение можно сказать, что не так часто бывает, чтобы у человека, в течение многих лет злоупотребляющего алкоголем, наркотиками и токсическими веществами, в статусе не было никаких характерных черт. Если бы мы не знали анамнез, сказать, что перед нами наркоман, алкоголик совершенно невозможно. Никаких ассоциаций ни алкогольных, ни наркоманических психолог не увидел. Так бывает у эндогенных больных. Такой больной должен наблюдаться только у психиатра, потому что если наркологи оценят его состояние как следствие злоупотребления наркотиками и алкоголем, то будет неадекватное лечение. Поэтому он должен наблюдаться в ПНД, и участковый психиатр должен подбирать препараты в соответствии с изменением психического статуса. При этих условиях ему можно будет помочь и облегчить ему жизнь.

 


[an error occurred while processing this directive]