КРИТЕРИИ ПРИМЕНЕНИЯ НОРМ ст. 22 УК РФ ПРИ СУДЕБНО-ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТНОЙ ОЦЕНКЕ РАССТРОЙСТВ ЛИЧНОСТИ

Пережогин Л. О.

Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского, Москва

Статья принята в печать в Российский психиатрический журнал. Все права защищены.
Публикуется с сокращениями. Перепечатка полностью или в части запрещена.

(с) Российский психиатрический журнал, 2000
(с) Пережогин Л. О., 2000

 

В статье предпринята попытка определения оптимальных экспертных подходов и формулирования клинических критериев применения ст. 22 УК РФ при судебно-психиатрической экспертизе испытуемых с расстройствами личности на основании анализа сплошной выборки взрослых подэкспертных с расстройствами личности, к которым были применены нормы ст. 22 УК РФ, проходивших стационарную судебно-психиатрическую экспертизу в Центре социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского в период с января 1997 г. по июнь 1999 г.

История учения о психопатиях неразрывно связана с судебно-психиатрической практикой. В работах отечественных психиатров, исследовавших расстройства личности, и в трудах, посвященных истории психиатрии и истории учения о психопатиях неоднократно отмечалось, что термин “психопатия” вошел в клинический обиход благодаря его частому употреблению в судебно-психиатрической экспертной практике [ 7, 9, 15, 32 ].

В отечественной психиатрии учение о расстройствах личности на протяжении ХХ века динамично развивалось. Особенностью российского подхода явилась трактовка расстройств личности в качестве группы клинически очерченных пограничных состояний. Клинический подход к расстройствам личности, разработанный П. Б. Ганнушкиным (1933) [ 5 ]и развитый О. В. Кербиковым, подразумевал диагностику этих состояний с опорой на строгие клинические критерии. В дальнейшем была развита концепция о динамике расстройств личности, сыгравшая значительную роль в подходах к их клинической и экспертной оценке [ 11, 13, 18, 21, 31, 32 ].

В зарубежной психиатрии клиническая концепция расстройств личности начала развиваться только в 1950-е годы [ 10 ]. Изначально принципиально разделились подходы к расстройствам личности, возобладавшие в США и континентальной Европе.

В США расстройства личности традиционно рассматривались в качестве “судебно-психиатрического диагноза”. Сложилось представление, что это наиболее удачная формулировка диагноза для лиц, ведущих криминальный и асоциальный образ жизни, отвергающих моральные нормы, принятые в обществе, неуживчивых, злоупотребляющих алкоголем и наркотиками тунеядцев. Некоторые авторы, разделяющие подобный подход [ 39, 42 ] прямо утверждают, что “расстройства личности представляют собой исключительно судебно-психиатрическую категорию. Практические врачи никогда не диагностируют расстройств личности, потому что для них нет строгих диагностических критериев”. Несмотря на то, что в DSM - III - R и в DSM - IV включена рубрика “Расстройства личности”, многие американские авторы склонны считать, что вполне можно было бы обойтись двумя единицами в классификации: диссоциальным расстройством личности (в судебно-психиатрической практике) и множественным (мозаичным) личностным расстройством (в общей клинике)[ 36, 48 ].

Таким образом, в основе взгляда на расстройства личности, доминирующего сегодня в США, лежит т.н. “антисоциальная концепция психопатий”, согласно которой антисоциальное поведение является “стержневым паттерном расстройств личности” [ 48 ]. Классические клинические подходы к диагностике расстройств личности многие американские авторы подвергают резкой критике, поскольку, по их мнению, они могут быть применены только к узкому кругу пациентов.

Экспертная оценка расстройств личности в США основывается на вышеизложенных теоретических предпосылках. Поскольку в США невменяемость является аргументом защиты, оспаривается в состязательном процессе и окончательное решение о невменяемости выносится присяжными, эксперты выносят решение, как правило, исходя из индивидуальных критериев. В основу решения о невменяемости может быть положена либо концепция интеллектуальной недостаточности (по модельному УК США (1962) лицо невменяемо если “лишено способности знать природу и качество совершаемого деяния”), либо концепция “непреодолимого импульса”, согласно которой лицо невменяемо, если “осознавало, но не могло контролировать свои действия”. Очень малая доля авторов склоняется к возможности применения к лицам, у которых диагностируется расстройство личности, концепции “непреодолимого импульса” (например, Fields L., 1996) [ 37 ]. Поэтому большинство обвиняемых, у которых экспертами диагностируется расстройство личности, признаются вменяемыми. Норм ограниченной вменяемости в американском праве нет.

В Европе наибольшего развития учение о расстройствах личности достигло в Германии, где параллельно разрабатывались концепции К. Шнайдера и К. Леонгарда. По мнению школы К. Шнайдера, опиравшегося на работы Э. Крепелина (1896) и Э. Кречмера (1921), расстройства личности (психопатии) образуют широкий спектр переходных форм от “средней нормы” до выраженно “социопатических личностей”, “которые страдают от своей аномальности и заставляют страдать от нее общество” (Schneider K., 1967) [ 30 ]. К. Леонгард и его последователи более, нежели школа К. Шнайдера настаивают на типологической независимости форм расстройств личности, допускают меньше динамических переходов между ними. Эти взгляды доминируют в немецкой психиатрии по сей день [ 40, 47 ].

Таким образом, в немецкой психиатрии расстройства личности рассматриваются в качестве группы клинически очерченных пограничных состояний, которые могут быть диагностированы на основании строгих, клинически разработанных критериев. Эта точка зрения тесно соприкасается с классическим взглядом на психопатии и с концепциями, принятыми в отечественной психиатрии.

Экспертная оценка расстройств личности в Германии базируется на выявлении и соотнесении с данной исследуемой ситуацией клинических феноменов, составляющих картину расстройства личности у данного пациента. Таким образом, создается триада факторов, включающая личность подэкспертного, наказуемое деяние и ситуацию, в которой деяние было совершено. Немецкие авторы, в отличие от американских коллег, настойчиво предостерегают от отождествления расстройств личности и антисоциального поведения [ 46, 47 ]. В. Рашем (1983, 1996) высказывается концепция, согласно которой констатация невменяемости (ограниченной вменяемости) вообще не должна опираться на психиатрический диагноз, как таковой, но исключительно должна оценивать состояние подэкспертного и соответствие его поведения его личности и исследуемой ситуации. Особое отношение к ситуации, в которой совершается криминальное деяние, предусмотрено в Германии для лиц моложе 21 года, для которых действуют смягченные нормы наказания [ 46 ].

Если США и Германия формируют своего рода полюсные позиции во взглядах на расстройства личности, то в большинстве европейских психиатрических школ обосновалась умеренная позиция, сочетающая и клинические концепции и радикальные взгляды на расстройства личности как на “ярлык, свидетельствующий об агрессивности и асоциальности” [ 38 ] Большая часть исследователей склоняются к мнению, что расстройства личности - удачное определение для группы риска по алкоголизму и наркомании, криминальному поведению, суициду, бродяжничеству и т.д. [ 38, 41, 43, 44, 45 ].

В Европейском уголовном праве с середины 1970-х годов широко развивается практика применения норм ограниченной (уменьшенной) вменяемости. В 1969 г. ограниченная вменяемость появилась в Польше (ст. 25 УК). В 1975 г. ограниченная вменяемость была законодательно закреплена в Германии (§ 21 УК ФРГ), в 1992 - во Франции (§ 122 УК), в 1997 г. - в России (ст. 22 УК).

В России, где нормы ограниченной вменяемости de facto применялись в 1920-е и 1930-е годы [ 26, 29 ], и где споры о необходимости введения соответствующей статьи в законодательство велись с 1960-х годов [ 19, 28, 34, 35 ], сложилось два взгляда на ограниченную (уменьшенную) вменяемость [ 8 ]. В одном случае исследователи рассматривают ее в первую очередь, как вменяемость, когда подэкспертный в главных деталях понимал характер совершаемых им деяний, осознавал, что они преступны, осуществлял в общем плане руководство своими действиями, но ряд нюансов, характеризующих действие, им упускался, либо ему было трудно прогнозировать последствия его поступков, либо он не мог в полной мере руководить своими действиями [ 3, 12, 16, 34 ]. Подобный взгляд тем более оправдан, что его диктует сама формулировка ст. 22 УК РФ. Другие эксперты рассматривают ограниченную вменяемость в качестве “переходной” формы между вменяемостью и невменяемостью, нормы, которая помогает избежать жесткой дихотомии в экспертных решениях [ 3 ].

Таким образом, закономерно, что в качестве основного контингента подэкспертных, в отношении которых наиболее применимы нормы ст. 22 УК РФ, выступают лица с пограничными расстройствами, в том числе - с расстройствами личности [ 1 ].

Накопленный в ГНЦССП им. В. П. Сербского опыт применения норм ст. 22 УК РФ свидетельствует, что эксперты, как правило, исходят из оценки взаимоотношения трех составляющих : психического расстройства, личностных особенностей, ситуации, в которой совершено деяние [ 16, 17 ].

Среди испытуемых, к которым были применены нормы ст. 22 УК РФ, выделялись две полярные группы: первые обнаруживали декомпенсацию психических расстройств пограничного уровня в условиях провоцирующей, субъективно сложной ситуации, вторые обнаруживали исключительные, аномальные формы личностного реагирования [ 3 ].

Как показало наше пилотное исследование [ 7 ]на характер экспертного решения при применении норм ст. 22 в отношении испытуемых с расстройствами личности оказывали решающее влияние выраженность пограничной патологии (35%) и декомпенсация пограничных расстройств под влиянием ситуации (45%).

Таким образом, в России при диагностике ограниченной вменяемости при расстройствах личности методологически отталкиваются от сложившихся клинических подходов к диагностике данной категории расстройств, понятия о динамике расстройств личности, представлений о динамическом соответствии личности и внешних условий, влияющих на ее поведение.

В то же время сегодня экспертная оценка расстройств личности в плане применения норм ст. 22 УК РФ осушествляется эмпирически, что диктует необходимость разработки дифференцированных критериев экспертной оценки.

Исследование было проведено на базе ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского. Анализ 100 испытуемых был проведен по 665 признакам, включенным в следующие блоки: персонографический, биографический, криминологический, психопатологический, патопсихологический, волевых расстройств, нейропсихологический, электрофизиологический, блок судебно-психиатрического решения. Спорные диагностические случаи, испытуемые, находившиеся в реактивных состояниях, случаи т.н. “постпроцессуальных психопатий” исключались из исследования.

Основным методом исследования был клинико-психопатологический. Использовались также данные экспериментально-психологического (анализ заключений психологов-экспертов), нейропсихологического (стандартный набор нейропсихологических методик по Лурия А. Р. (1969, 1973), эксперимент осуществлялся в соответствии со схемами нейропсихологического исследования Л. И. Вассерман с соавт. (1997), Брагиной Н. Н., Доброхотовой Т. А., (1994) [ 14 ], электрофизиологического (анализ заключений по электроэнцефалографическому исследованию) методов. Для исследования волевых расстройств была разработана “Нормированная шкала диагностики волевых расстройств” [ 22 ].

Все испытуемые (100 человек) были разделены на три группы. Первую группу (30 человек, 27 мужчин, 3 женщины) составили испытуемые, которым был установлен диагноз расстройства личности и которые были признаны вменяемыми. Испытуемые в данную группу подбирались случайным образом с учетом вышеизложенных критериев исключения. Вторую группу (31 человек, 29 мужчин, 2 женщины) составили все испытуемые с диагнозом расстройств личности, к которым решением экспертных комиссий в период с января 1997 по июнь 1999 рекомендовались нормы ст. 22 УК РФ. Третью группу (39 человек, 38 мужчин, 1 женщина) составили все испытуемые с диагнозом расстройств личности, в отношении которых экспертными комиссиями в период с 1997 по июнь 1999 было вынесено решение о невменяемости.

Статистическая обработка материала осуществлялась в несколько этапов. На первом этапе осуществлялся сбор информации, ее кодирование, составлялась база данных. На втором этапе проводилась статистическая обработка данных с использованием батареи стандартных статистических методик в соответствии с ГОСТ 11.004-74 и ГОСТ 11.006-74 [ 24, 25 ]. На третьем этапе признаки, обнаружившие статистически достоверные различия по группам, подвергались корреляционному анализу. Вычисленные коэффициенты корреляции (g ) считались достоверными (Р > 95%), если превышали свою ошибку не менее, чем в три раза, учитывались только средние (0,3 = g = 0,69) и сильные (0,7 = g = 1,0) степени взаимосвязи [ 2, 23 ]. Диагностическая экспертная ценность признака считалась доказанной только в том случае, если он удовлетворял вышеизложенным критериям. Группу основных диагностических критериев составили собственно клинические признаки, распределенные согласно их удельному весу в диагностике расстройства личности и экспертной оценке [ 7 ]. Для оценки удельного веса критериев использовался коэффициент (К), равный среднему значению отношений встречаемости данного фактора в опытной и контрольных группах. Группу дополнительных диагностических критериев составили признаки, косвенно влиявшие на экспертную оценку. Их удельный вес приближался к единице, что также говорило о более низкой диагностической ценности.

Клинический анализ испытуемых позволил очертить “клинико-социальные портреты” исследуемых групп.

У испытуемых, относимых в группу вменяемых, расстройства личности были представлены в основном истерическим и эмоционально-неустойчивым типами. Как правило, эти подэкспертные воспитывались в неполных семьях, часто родителями, злоупотреблявшими алкоголем, уже с подросткового возраста обнаруживали личностные аномалии, отражавшиеся в поведенческих реакциях. В субъективно труднопереносимых ситуациях наступала декомпенсация расстройств личности (например, многие не могли адаптироваться к условиям воинской службы). Однако, несмотря на прогностически неблагоприятные факторы, отмечавшиеся в анамнезе, эти лица достигали в итоге относительно стойкой социальной компенсации: у них была хорошая семейная адаптация, подразумевающая наличие семьи, хороших внутрисемейных отношений, достаточно высокий уровень образования (как правило, среднее специальное), стабильная трудовая занятость без снижения квалификации. Правонарушения они совершали в более старшем возрасте, часто в состоянии опьянения, как правило, ими двигали корыстные мотивы.

Несмотря на констатацию у испытуемых расстройств личности, глубина расстройств была не столь значительна, чтобы нарушить способность испытуемых осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими: отсутствие нарушений интеллекта, расстройств мышления, памяти, других высших функций, сохранность волевых процессов и способности к прогнозу, достаточная критичность обусловливали вменяемость в данной группе испытуемых.

У испытуемых, в отношении которых рекомендовалось применение ст. 22 УК РФ, преобладали личностные аномалии истероидного и шизоидного типов. Их раннее развитие протекало в относительно благоприятных условиях, однако, несмотря на это, они стремились вырваться из круга семьи, рано оставляли учебные заведения, с подросткового возраста склонялись к праздному времяпровождению, нередко рано начинали употреблять алкоголь, были членами уличных компаний, ориентирующихся на асоциальные нормы поведения. Как правило, они часто обнаруживали поведенческие нарушения и невротические расстройства, глубокие аффективные нарушения. Как следствие, их социальная адаптация была в значительной степени снижена: они имели низкий уровень образования, выполняли неквалифицированную работу, редко создавали семьи. Правонарушения они совершали в более молодом возрасте, как правило, они были направлены против жизни и здоровья лиц из их ближайшего окружения, совершались по аффектогенным мотивам, импульсивно, без предварительного планирования. В пользу применения норм ст. 22 УК РФ свидетельствовали также выраженная личностная незрелость, недоучет ситуации, завышенная самооценка, снижение критичности, ригидность аффективных реакций, нарушения прогностических функций.

У испытуемых, в отношении которых были применены нормы ст. 22 УК РФ, была сохранена способность понимать противоправность и наказуемость своих действий, у них не было признаков психических расстройств, которые могли бы соответствовать компонентам психологического критерия невменяемости. В то же время на поведение испытуемых в инкриминируемых им ситуациях существенное влияние оказывали присущие их личности выраженные патохарактерологические черты, либо у них обнаруживались признаки обострения (декомпенсации) расстройства личности, которые прослеживались в период совершения общественно-опасного деяния, или испытуемые совершали повторные однотипные правонарушения. Эти особенности приводили к снижению способности осознавать фактический характер своих действий (интеллектуальный компонент) и мешали в полной мере осуществлять руководство ими (волевой компонент), а также адекватно прогнозировать последствия совершенного. Решающими в данном случае оказывались эмоционально-волевые расстройства и нарушения прогностических функций, которые существенно влияли и на способность испытуемых адекватно оценивать ситуацию, воспринимать свои действия как противоправные, что позволяет говорить о снижении способности осознавать характер своих действий.

У испытуемых, признававшихся невменяемыми, как правило, констатировались расстройства личности шизоидного круга. Они воспитывались в благоприятных условиях, в детском и подростковом возрасте обнаруживали комформное поведение, успешно учились, достигали порой при благоприятном стечении обстоятельств успехов в карьере. Однако, уже с детских лет им были свойственны замкнутость, отстраненность от общества, обусловившие неусвоение поведенческих механизмов. В зрелом возрасте они плохо адаптировались к условиям жизни, часто теряли работу, не могли создать семью. Правонарушения они совершали в результате психопатической самоактуализации собственных идей, нередко носивших навязчивый, сверценный характер, реже - по бредовым мотивам. В пользу невменяемости свидетельствовали наличие сверхценных или бредовых идей, нарушения мышления, выраженная глубина расстройства личности, сопровождавшегося нарушением социальной адаптации, выраженные нарушения критических и прогностических функций.

Проведенный клинический и статистический анализ выборки сделал возможным формулирование диагностических клинических критериев применения ст. 22 УК РФ у испытуемых с расстройствами личности.

Группу основных диагностических критериев составили (в порядке убывания удельного веса в диагностической и экспертной оценке):

Анализ актов судебно-психиатрических экспертиз показал, что для экспертного решения о применении ст. 22 УК РФ, требуются по крайней мере три из указанных критериев, при наличии также нескольких дополнительных критериев.

Группу дополнительных диагностических критериев составили: низкий образовательный уровень, как правило - неполное среднее образование (g = 0,363), патология родов (g = 0,340), сочетавшаяся с наличием у матери психических расстройств (g = 0,377), алкоголизма (g = 0,554), воспитание в условиях гипоопеки, безнадзорности (g = 0,334), насилие над испытуемым в семье и вне семьи (g = 0,354), направленность криминальных действий против жизни и здоровья потерпевших (g = 0,384), аффектогенные мотивы правонарушения (g = 0,306), черепно-мозговые травмы в анамнезе (g = 0,301), слабо и умеренно выраженные неспецифические изменения ЭЭГ органического характера, косвенно свидетельствующие о ранней органической патологии (g = 0,427). Второстепенность данных диагностических критериев проявилась также в том, что при анализе актов судебно-психиатрических экспертиз не было выявлено ни одного случая, когда бы нормы ст. 22 УК РФ применялись исключительно с опорой на данные признаки.

В то же время, в некоторых случаях, несмотря на наличие критериев, позволявших говорить о применении норм ст. 22 УК РФ, эксперты склонялись в пользу вменяемости. Анализ этих случаев позволил сформулировать критерии исключения применения ст. 22 УК РФ.

Группу критериев исключения применения ст. 22 УК РФ составили: употребление одурманивающих средств в период совершения инкриминируемого деяния (g = 0,342), демонстративные суицидальные попытки в анамнезе (g = 0,419) и демонстративно наносимые самоповреждения в анамнезе (g = 0,403), корыстные мотивы правонарушения (g = 0,375), длительное (как минимум, несколько часов) вынашивание плана преступления (g = 0,414), совершение преступления в группе, причем подэкспертный являлся инициатором преступления (g = 0,531), состояние опьянения на момент правонарушения (g = 0,329). Оценить их удельный вес в принятии решения о вменяемости не представлялось возможным ввиду отсутствия группы сравнения.

Отдельного обсуждения требует вопрос о применении к лицам, признанным “ограниченно вменяемыми” принудительных мер медицинского характера. Среди испытуемых второй группы амбулаторное принудительное наблюдение и лечение рекомендовалось в 93,5% случаев. Анализ случаев, в которых принудительные меры медицинского характера не были рекомендованы, не позволил выявить достоверных отличий от остальной массы наблюдений в связи с их малочисленностью.

В заключение необходимо отметить, что накопленный в настоящее время клинический и экспертный опыт позволяет говорить о своевременности и обоснованности введения норм ст. 22 в УК РФ. Возможно, следует ввести дополнение в законодательство, которое обозначало бы применение в отношении обвиняемого ст. 22 УК РФ в качестве обстоятельства, существенно смягчающего вину.

Литература.

  1. Аргунова Ю. Н. Преступность ограниченно вменяемых лиц // Независимый психиатрический журнал, 1998, № 1 - с. 56-59.
  2. Бронштейн И. Н., Семендяев К. А. Справочник по математике для инженеров и учащихся втузов. М.: Наука, 1986. - 544 с.
  3. Вандыш В. В., Андреева Е. С. Некоторые клинические и организационные аспекты применения нормы “ограниченной вменяемости” в отношении лиц с органическим психическим расстройством // Российский психиатрический журнал, 1999, № 2, с. 4-7
  4. Вассерман Л. И., Дорофеева С. А., Меерсон Я. А. Методы нейропсихологической диагностики. СПб.: Стройлеспечать, 1997. - 303 с.
  5. Ганнушкин П. Б. Клиника психопатий, их статика, динамика, систематика. М.: Север, 1933. - 142 с.
  6. Гиндикин В. Я., Гурьева В. А. Личностная патология. М.: Триада-Х, 1999. - 266 с.
  7. Горинов В. В., Пережогин Л. О. Клинико-социальная характеристика испытуемых с расстройствами личности, к которым была применена ст. 22 УК РФ. // Российский психиатрический журнал, 1999, № 4 - с. 31-35.
  8. Горинов В. В., Пережогин Л. О. Расстройство личности: антисоциальное поведение в качестве критерия уменьшенной вменяемости? // Независимый психиатрический журнал, 1999, № 1 - с. 78-80.
  9. Грейденберг Б. С. Судебно-психиатрическая экспертиза в уголовном процессе. Петроград, Право, 1915. - 424 с.
  10. Гурьева В. А., Гиндикин В. Я. Современное состояние учения о психопатиях. // Журн. невропат. и психиатр. им. С. С. Корсакова, том 68, вып 7 - 1968, с. 1064-1080.
  11. Гусинская Л. В. Клиника и судебно-психиатрическая оценка истерической психопатии. Автореф. ...канд. мед. наук. М. - 1979.
  12. Дианов Д. А. Формула невменяемости и практика ее применения в советский период развития судебной психиатрии. Автореф. ... канд. мед. наук. М.,1997
  13. Дмитриева Т. Б. Динамика психопатий (клинические варианты, биологические механизмы, принципы терапевтической коррекции). Автореф. ... докт. мед. наук. Л. - 1990.
  14. Доброхотова Т. А., Брагина Н. Н. Левши. М.: Книга, 1994. - 232 с.
  15. Каннабих Ю. В. История психиатрии. (Репринтное издание). М.: ЦТР МГП ВОС, 1994. - 528 с.
  16. Кондратьев Ф. В. Методологические аспекты проблемы ограниченной вменяемости // Ограниченная вменяемость (сборник научных трудов). Под ред. Б. В. Шостаковича - М.: РИО ГНЦСиСП им. В. П. Сербского, 1996 - с. 18-28
  17. Кудрявцев И. А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза. М.: издательство МГУ, 1999. - 497 с.
  18. Лукомская М. И. Паранойяльное развитие личности при различных формах психопатий. Клиника и судебно-психиатрическое значение. Автореф. ... канд. мед. наук. М. - 1980.
  19. Лунц Д. Р. О судебно-психиатрическом значении психических аномалий, не исключающих вменяемости (по поводу статьи С. Ф. Семенова “К вопросу об ограниченной (уменьшенной) вменяемости”) // Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова, 1967, том 67, № 4 - с. 605-608
  20. Маймулов В. Г., Лучкевич В. С., Румянцев А. П., Семенова В. В. Основы научно-литературной работы в медицине. СПб.: СПбГМА, 1996. - 128 с.
  21. Опря Н. А. Судебно-психиатрическая оценка различных форм динамики психопатий. Автореф. ... канд. мед. наук. М.- 1966.
  22. Пережогин Л. О. Использование компьютерной версии нормированной шкалы диагностики волевых расстройств при судебно-психиатрической диагностике психопатий (расстройств личности). // Проблемы инструментальной оценки состояния и нарушений высших психических функций у детей и подростков с помощью компьютерных тестовых систем (труды научно-практической конференции) М.: ВНИИМП-ВИТА, 1999. - с. 99-102.
  23. Поляков И. В., Соколова Н. С. Практическое пособие по медицинской статистике. Л.: Медицина, 1975. - 152 с.
  24. Прикладная статистика. Правила определения оценок и доверительных границ для параметров нормального распределения. ГОСТ 11.004-74. М.: Государственный комитет стандартов Совета Министров СССР, 1974. - 20 с.
  25. Прикладная статистика. Правила проверки согласия опытного распределения с теоретическим. ГОСТ 11.006-74. М.: Государственный комитет стандартов Совета Министров СССР, 1974. - 24 с.
  26. Психопатии и их судебно-психиатрическое значение. Под ред. Фейнберг Ц. М. М.: ОГИЗ “Советское законодательство”, 1934 - 178 с.
  27. Раш В., Конрад Н. Судебная психиатрия и так называемые “психопаты” // Ограниченная вменяемость (сборник научных трудов). Под ред. Б. В. Шостаковича - М.: РИО ГНЦСиСП им. В. П. Сербского, 1996 - с. 81-134
  28. Семенов С. Ф. К вопросу об ограниченной (уменьшенной) вменяемости // Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова, 1966, том 66, № 8 - с. 1268-1272
  29. Халецкий А. М. Понятие “уменьшенной вменяемости” в судебно-психиатрической оценке психопатий // Психопатии и их судебно-психиатрическое значение. Под ред. Фейнберг Ц. М. М.: ОГИЗ “Советское законодательство”, 1934 - с. 97-107
  30. Шнайдер К. Клиническая психопатология. Киев, Сфера, 1999 - 236 с.
  31. Шостакович Б. В. Судебно-психиатрический аспект динамики психопатий. Автореф. ... докт. мед. наук. М. - 1971.
  32. Шостакович Б. В. Судебно-психиатрическое значение некоторых вариантов динамики психопатии возбудимого типа. Автореф. ... канд. мед. наук. М. - 1963.
  33. Шостакович Б. В. Теоретические основы судебно-психиатрического диагноза. // Судебно-медицинская экспертиза , 1987, № 2, - с..38-41
  34. Шостакович Б. В., Горинов В. В. Ограниченная вменяемость в судебно-психиатрической клинике // Ограниченная вменяемость (сборник научных трудов). Под ред. Б. В. Шостаковича - М.: РИО ГНЦСиСП им. В. П. Сербского, 1996 - с. 11-18
  35. Шостакович Б. В., Горинов В. В. Теоретические обоснования применения института ограниченной вменяемости // Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова, 1995, том 95, № 2 - с. 101-103
  36. Bruce-Jones W., Coid J. Identity diffusion presenting as multiple personality disorder in a female psychopath // British Journal of psychiatry, 1992. Vol. 160 - pp.541-544
  37. Fields L. Psychopathy, other-regarding moral beliefs, and responsibility /// PPP, 1996, Vol. 3, № 4, pp. 261-277
  38. Harry B. Criminals’ explanation of their criminal behavior: a possible role for psychopathy // Journal of forensic science, 1992, Vol 37, № 2, pp. 1334-1340
  39. Holmes C. A. Psychopathic disorder: a category mistake? // Journal of medical ethics, 1991, Vol. 17 № 2 - pp. 77-85
  40. Hummel P. Die Abgrenzung der Strafmundigkeit von Schuldunfahigkeit bzw. verminderter Schuldfahigkeit aus jugendpsychiatrischer Sicht. // Prax Kinderpsychologie und Kinderpsychiatrie, Vol. 44, 1995 № 1, pp. 15-22
  41. Lamparski D. M., Roy A., Nutt D.J., Linnoila M. The criteria of Cloninger et al. and Von Knorring et al. for subgrouping alcoholics: a comparison in a clinical population // Acta Psychiatrica Scandinavica, 1991, Vol. 84 № 6, pp. 497-502
  42. Mackay I. Psychopathic disorder: a category mistake? A legal response to Colin Holmes. // Journal of medical ethics, 1991, Vol. 17 № 2 - pp. 86-88
  43. Marttunen M. J., Aro H. M., Henriksson M. M., Lonnqvist J. K. Antisocial behaviour in adolescent suicide // Acta psychiatrica scandinavica 1994, Vol 89, № 3, pp. 167-173
  44. McMillen D. L., Pang M. G., Wells-Parker E., Anderson B. G. Behavior and personality traits among dui arrestees, nonarrested impaired drivers, and nonimpared drivers // International iournal of addictions, 1991, Vol. 26, № 2, pp. 227-235
  45. Palermo G. B., Liska F. J., Palermo M. T., Dal Forno G. On the predictability of violent behavior: considerations and guidelines // Journal of forensic science, 1991, Vol 36, № 5, pp. 1435-1444
  46. Rasch W. Die Zuordnung der psychologischen Diagnosen zu den vier psychischen Merkmalen der articles 20, 21 StGB // Psychiatrie Prax. 1983 Vol. 10 № 5 pp. 170-176
  47. Sass H., Herpertz S., Houben I. Personality disorders: conceptual issues and responsibility // Jap. Journal of psychiatry and neurology, 1994, Vol. 48. Suppl. 1. pp. 5-17
  48. Sutker P. B. Psychopathy: traditional and clinical antisocial concepts // Progress in experimental personality and psychopathology research, 1994. - pp. 73-120

 

 


[an error occurred while processing this directive]